За что уволили из гродненского «меда» уволили Александра Островского

Если бы не мероприятие в Коложском парке 25 марта, кто бы вспомнил профессора-дармоеда Гродненского государственного медицинского университета Александра Островского?

Бывшие студенты, а ныне врачи, вспоминая скорее «политические», а не медицинские занятия, и сегодня посмеиваются с Островского, сделавшего профессорскую карьеру на исследовании применения обыкновенных грибов веселок при ожогах 3-й степени у крыс и использование «зеленки» в педиатрии. Столько лет пробыл «лайдаком» у государства, будучи профессором далеко не c низким окладом, им и остался, чем окончательно закрепил за собой приобретенный еще в стенах гродненского медицинского вуза статус «дармоеда» (и это несмотря на то, что самому младшему из его детей около 9 лет).

Медицина «от Островского» не сделала прорыва в научных открытиях, не изобрела новых лекарств, не спасла жизни людей. Был профессор и нет профессора: и ничего после него не осталось, разве что крысы знают: от ожогов третьей степени их как ничего не спасало, так и сегодня ничего не спасет.

Не пригласить на пикет против Декрета №3 «идейного», а именно так было когда-то подано Островским его увольнение «независимым» СМИ, Дмитрий Бондарчук не мог. В сценарий акции Островский вписывался, а ввиду давнишнего отсутствия внимания к нему, руки готов был расцеловать за персональное приглашение. Расклад у организаторов пикета был прост: Островский — персона возрастная, со своей «душещипательной» историей, в общении использует белорусский язык, а главное – незаконно обиженный государством непризнанный талант. У таких речь льется рекой, не остановить.

Так и вышло. На акции дорвавшийся до микрофона со свойственной людям преклонного возраста любовью к себе и своей личной «обиде» профессор Островский в очередной еще раз поведал людям о том, как был когда-то чуть ли единственным преподавателем гродненского «меда», говорящим на белорусским языке и как «…мяне за гэта выкінулі».

Однако рассказанная им история не имеет ничего общего с тем, что произошло на самом деле.

В университете давно устали от горе-профессора и его болезненного самолюбия при совершеннейшем отсутствии достойной научной деятельности и откровенном бездельи.

Островский мало работал, мало публиковался, а то, что выходило в печати, мягко говоря, абсолютно не соответствовало профессорским регалиям. Счастье еще, что Островский не дотянул до сегодняшних времен, когда каждый преподаватель работает в стесненных рамках так называемого «рейтинга». Это когда не только сам профессор от себя «без ума», а его оценивают со всех сторон. От этого «рейтинга» и премии, и надбавки, и оклады, и должности, а то летел бы Островский от хорошего «пинка под зад» из одного из ведущих вузов Беларуси еще раньше далеко и безвозвратно.

Особому обсуждению подвергся нелицеприятный инцидент, произошедший с Островским, подготовившим в 2012 году одну учебно-методическую работу: «Навуковые веды – аснова рэалiстычнага светагляду» (96 страниц). Впоследствии эта «работа» была изъята из университетской библиотеки: и студенты, и специалисты, не стесняясь в выражениях, весьма нелестно отзывались о ней.

Впрочем, Островский не всегда был таким. Много лет назад, еще на стадии становления, он проявлял к науке недюжинный интерес, а потом разленился. Ни научного, ни практического прорыва он не сделал. Зато «засветился» в другом недостойном отца троих детей событии: факты посещения сайтов с детской порнографией с компьютеров вуза в рабочее время. Не секрет, что на любых объектах, где есть доступ работников к сети Интернет, работает техническая служба, контролирующая выходы сотрудников в сеть.

Для вуза такого масштаба, известного во всем мире, это скандал, который конечно постарались «замять». Да и профессор Островский совершенно не возражал против сокрытия такой правды.

В вузе об этом знали. А разве можно уважительно относиться к человеку, получающему удовольствие от просмотра того, за что предусмотрен уголовный срок? Совершенно понятно, почему много лет члены Совета ГрГМУ подавляющим большинством путем тайного голосования не утверждали Островского на руководящие должности. И никакого административного давления со стороны руководства, лишь факты, и, как следствие, откровенно отрицательное отношение коллег за непотребные действия профессора Островского.

А все, что рассказывает Островский друзьям-оппозиционерам или пришедшим на акцию людям о своем увольнении, якобы «за мову» или его «политическую деятельность», абсолютное вранье или попросту желание, чтобы истинную причину его увольнения не вспомнила или не раскрыла ни одна живая душа. И чем больше проходит времени, тем больше у Островского уверенности, что нет больше свидетелей его «черным делишкам», тем больше у него наглости врать уже на уличную публику, собравшуюся на митинг за отмену Декрета №3. Только слушать лгуна с «темным» прошлым даже пришедшим было не интересно. «Старческий маразм», — махали многие рукой на повествующего о себе Александра Островского, возвращаясь к своим делам.