Болезни языка

Шесть лет назад, аккурат ко Дню рождения Александра Сергеевича Пушкина, 6 июня, в календаре появился Международный день русского языка.

В том, что дата празднования выбрана неслучайно, никто и не сомневается. За исключением тех, для кого «великий и могучий», в силу запущенности их русофобских болячек, – «москальский», имперский и ненавистный. В данной патологии доктора филологических наук бессильны, что называется. Тут другие пускай недуг лечат, если, конечно, нервные пациенты во время бесед не откажут в просьбе врачам: «А покажите-ка, господа, чем ваши-то языки получше?» Вот любопытно, по какому такому принципу эти велеречивые языконенавистники русского собираются отличать один от другого? Особенно, если учесть то, что все языки в мире – ни что иное, как выражение воли и духа народов. Вот на что, прежде всего, направлен удар русофобов, готовых и с самим дьяволом найти общий язык, только бы досадить потомкам, с молоком матери впитавшим это гениальное пушкинское: «Там русский дух… там Русью пахнет!» Всякий раз, когда эти самые воля и дух мельчают, и возникают болезни. Так что язык – своего рода живой индикатор происходящих в обществе процессов.

С крахом горбачевского перестроечного эксперимента, когда постсоветские республики разбежались по своим углам дудеть в свои дудки, кое-кому взбрело в голову, что русская речь – это имперский инструмент, внедренный, как засланный казачок, в их национальное сознание. И принялись зачищать свои языки от якобы тлетворной лексики, делая это через пень-колоду. На мой взгляд, трудно было бы придумать нечто более глупое, чем этот невежественный жест якобы языкового самолечения. Вспоминается песенка Винни Пуха: «Если я чешу в затылке – не беда! В голове моей опилки. Да, да, да».

Лет 30 назад в буфете вильнюсского ж/д вокзала на русском заказывал себе порцию сосисок. Демонстративно от меня отвернувшись, продавец мило улыбнулась тому, кто обратился к ней на литовском. Решил воспользоваться своим плохим польским, поскольку и сегодня не знаю, как по-литовски звучит слово «хлеб». Помогло. Голодным не оставили. Вряд ли тогда кто-то мог предположить, кроме, разумеется, таких масштабных антисоветских политтехнологов, как недавно почивший Збигнев Бжезинский, что со временем языковое и историческое беспамятство будет насильственно насаждаться на государственном уровне в странах Прибалтики и в Украине. А ведь именно проявление подчеркнутой брезгливости к языку, который тебе понятен, но в силу изменившейся политической конъюнктуры вдруг приобрел некие «оккупационные обороты» и способствует разжиганию межнациональной розни. Так что давнишнее поведение вокзальной буфетчицы вряд ли походило на просто безобидный плевок этическим нормам, а то и вовсе было обычным дамским капризом. Ныне английский в почете там. На нем договариваться придется жителям Литвы с почти 800 мигрантами из Ближнего Востока и Африки, которых, согласно квоте Евросоюза, страна собирается принять к январю будущего года.

Страдающим гегемонистскими фобиями русского языка хотел бы напомнить, что, несмотря даже на наличие твердого знака, никаких порабощающих функций лингвисты-международники в нем не обнаружили. Так что писать по-русски и слышать русскую речь абсолютно безопасно. Впрочем, если вы следуете принципу: «Назло мамаше отморожу уши», то могу только посочувствовать вам и посоветовать обратиться к врачу.

Перспектива