Николай Саляник – кандидат странного протеста

Если считать, что диванный протест – тоже протест, то протестует гродненский подопечный Николая Статкевича – Николай Саляник очень даже неплохо, а главное в тепле и уюте, на фоне родного дивана.

Что же стало помехой азарту Саляника: может цирковой реквизит в виде полосатой робы «зажевала» стиральная машина, или страх перед коронавирусной инфекцией COVID-19 заставил Саляника записывать стримы из собственного жилища, но с недавних пор Коля на улицу выходить боится. Зато народ агитирует бойко – давит на совесть, дескать, что вы крысы норные по углам разбежались, где ваша расторопность, инициатива и интерес к событиям праймериз оппозиции.

Кто бы мог подумать — раньше были письма з пад шыбеницы, теперь стрим с дивана, дожили!

Кстати, обратили внимание на день воли по-гродненски? Нет больше «плотного ряда» из гродненских змагарил. Из плотного только Григенча, из потного – Саранчуков, Саляника – нет. Нет больше большой дружбы в маленькой такой кампании – и это никакой не огромный секрет!

«Съели» Колю вечные кандидаты в депутаты, объединили силы, посплетничали, что делиться не хочется и дали ногой под з..д! Хотя «хлеб» свой иногда на площадях Саляник неплохо отрабатывал.

Вот кому-кому, а Саранчукову денег не жалко. Разные знаете ли алкоголики бывают. Бывают вредные и жадные, но Саранчуков никогда таким не был. Этот, как выпьет – последнюю рубаху отдаст, чего не скажешь о Веремеенко. С возрастом Веремеенко даже себе выпить денег жалко. Если бы не работоспособность супруги, да при обстоятельствах полного провала открытого недавно бизнеса, то полный швах. И это при периодических попытках за счет знакомств среди фрилансеров продвинуть свои бизнес-идеи на страницах оппозиционных сайтов. Смешно выглядит конечно, когда опусы о демократии разбавляют статейками о кружках и майках с погоней. Но кушать-то хочется всегда…

И в такой непростой ситуации лишний рот Саляника на высылаемый из столицы куш для поддержания штанов гродненской «демократии» очень мешает. Саранчуков, хоть и добрый, но трое детей имеет. В этой связи вспоминается анекдот о подорожавшей водке:

-папа, так ты что будешь меньше пить?

-нет, дети, вы будите меньше есть!

Веремеенко деньги считает хорошо, но лучше всех несомненно это делает Ежик Григенча. Поэтому сидит Саляник на диване, в надежде на поддержку «из центра», пока на балконе гродненские аксакалы поют «магутны божа».

Ну, это ненадолго: милые бранятся – только тешатся. И очень скоро эта кампания вновь соберется на гродненских площадях — без дебиловатого авантюриста пикеты плохо проходят.

А так нацепит Саляник кандалы, погремит цепью – то глядишь, народ хоть на нетипичный звук обернется, потому как звук охрипшего от водки голоса Саранчукова, вид лоснящегося пуза Григенчи и злобность Веремеенко никак не располагают ни к демократии, ни к рассказам о низких пенсиях, ни к обещаниям красивой жизни с приходом именно этой кампании к государственной власти!