Война трупов

Минское мирное соглашение принесло лишь относительное успокоение на украинскую землю. Линия фронта озаряется перестрелками, периодически гремит артиллерия. А информационное и политическое противоборство предсказуемо вступает в новую стадию — взаимные обвинения в совершении массовых военных преступлений.

Эта фаза стала уже характерной для всех вооруженных конфликтов. Подробные живописания зверств противоположной стороны были весьма популярны в батальной литературе и раньше, поскольку их требовала публика. Но после Второй мировой войны и Нюрнбергского трибунала они стали неотъемлемой чертой жанра. Праведное возмездие, совершенное над нацистскими преступниками, послужило образцом для некоторых нечистоплотных политиков, желающих дискредитировать своих противников.

Наиболее типичный пример — югославская война. Тогда западной пропаганде удалось представить сербов основными виновниками конфликта и зафиксировать это в решениях Гаагского трибунала. Из 155 обвиненных этой судебной инстанцией 106 — сербы и черногорцы. При этом случаи их оправдания единичны. В то же время пятеро из девяти обвиненных албанцев были оправданы. Однобокость налицо. Это уже потом до мира стали доходить подтверждения, что у всех участников конфликта руки по локоть в крови. Но дело было сделано, а решения «беспристрастной Фемиды» имели вполне конкретные политические последствия — сербская государственность оказалась на грани катастрофы.

Предвидя подобное развитие послевоенного сценария, Россия сработала на опережение. Разворачивается широкая кампания по освещению военных преступлений, совершенных украинскими силовиками. Массовые захоронения, обстрелы жилых районов, расправы над беженцами, осквернение церквей, пытки военнопленных и заключенных — все эпизоды подробно фиксируются по оперативно-следственным правилам и предаются гласности. На Донбассе и в России громко звучит призыв создать международный трибунал по Украине.

Киев оказался явно не готов к столь стремительному повороту информационной войны. В его активе только несколько свидетельств о расправе над националистами со стороны бойцов ДНР и ЛНР, видео августовского «парада пленных» в Донецке (это является нарушением прав участников конфликта) — вот, пожалуй, и все. Заявлениям украинских массмедиа о том, что «сепаратисты и террористы» сами обстреливают города, которые они же и контролируют, уже никто не верит. Да и невнятные расследования убийств на Майдане, поджога Дома профсоюзов в Одессе, темная история с крушением малайзийского «боинга» говорят не в пользу украинских властей.

Запад, в свою очередь, сейчас не заинтересован в создании какой-либо международной судебной инстанции по расследованию преступлений, совершенных в ходе недавнего военного конфликта, поскольку украинская сторона будет выглядеть в этом случае весьма бледно.

Но у проблемы есть и другое измерение. Конечно, военные преступления нужно наказывать, предавать гласности, чтобы они не повторялись впредь. Хотя, как учит история, это мало кого останавливает при очередном конфликте. Искусственно поднятый градус взаимной ненависти, жажда вражеской крови застилают глаза и открывают дорогу все новым и новым зверствам. А послевоенный разбор того, кто понес наибольшие жертвы, претерпел страдания, порой ведет не к примирению и справедливому возмездию, а к раскручиванию бесконечной спирали взаимной ненависти и претензий.

В ходе войны преступления совершают все. Война сама по себе преступление против рода человеческого. Но при этом каждая сторона имеет длинный список претензий к противнику и не спешит платить по своему счету.

Не зря, наверное, Эмир Кустурица, который, как никто другой, знает природу межнационального конфликта, в своем фильме «Черная кошка, белый кот» заставляет героев рефреном повторять фразу на евангельские мотивы: «Мертвые к мертвым. Живые к живым».

Республика